Изменение обстоятельств и договорные отношения (сравнительно-правовые
Одной из важных новелл в регулировании договорных отношений, введенных в отечественное право новым Гражданским кодексом, является сформулированное в статье 451 положение, предусматривающее возможность изменения и расторжения договора в связи с существенным изменением обстоятельств.
Включение этой нормы в новый Кодекс, одна из главных целей которого состоит в обеспечении правовой инфраструктуры экономических отношений в условиях рынка с его динамичным развитием, представляется вполне закономерным и оправданным.
Вместе с тем отсутствие аналогичного положения в отечественном гражданском праве и судебной практике в предшествующий период делает весьма актуальным с точки зрения как возможного использования этой новеллы участниками экономического оборота, так и ее применения юрисдикционными органами, выяснение того, что скрывается за буквальным содержанием данного правила, сформулированного с использованием достаточно абстрактных критериев и предполагающего использование оценочного подхода. С учетом этих соображений, безусловно, немалую пользу может принести знакомство с подходами, которые выработаны в зарубежных правовых системах в отношении ситуации, возникающей при изменении обстоятельств.
ГК России. Проблемы. Теория Практика: Сборник памяти С.А. Хохлова / Отв. ред. А. Л. Маковский; – М.,Родос, 1998. С. 334
В праве многих стран имеются нормы, создающие некоторый правовой механизм, способный исправить положение, ставшее результатом нарушения равновесия договорных обязательств в силу возникновения обстоятельств, которые контрагенты не могли разумно предусмотреть при заключении договора. Необходимо отметить, что в различных национальных системах для достижения этой цели используются различные юридико-технические приемы, порой довольно серьезно отличающиеся друг от друга.
Учитывая, что правовой механизм, действующий в ситуации изменения обстоятельств в странах, относящихся к континентально-правовой системе, является более разработанным по сравнению с подходом, существующим в общем праве (common law), представляется целесообразным рассмотреть отдельно особенности, присущие этим двум концептуальным подходам.
Идея, состоящая в том, что лицо может быть освобождено от своих договорных обязательств в силу возникновения независящих от него обстоятельств, была уже давно известна континентальным юристам[1].
Она возникла с появлением доктрины clausula rebus sic stantibus, смысл которой сводился к тому, что существование договора ставилось в зависимость от продолжения существования обстоятельств, которые имели место при заключении договора.
Однако на более поздних этапах развития гражданского права в европейских странах, особенно в период, когда оно было призвано обеспечить успешное развитие капиталистических отношений, значение этого принципа заметно ослабло.
Считалось, что нечеткость этого правового подхода несовместима с требованием правовой определенности, которая должна вытекать из позитивного права.
Так, французское гражданское право, как оно было сформулировано в Гражданском кодексе 1804 г.
, не восприняло идею возможности пересмотра договорных обязательств в силу изменившихся обстоятельств, подтвердив незыблемость принципа pacta sunt servanda.
В законе было четко установлено, что только невозможность исполнения, если она возникла не по вине должника и ее нельзя было предвидеть (форс-мажор), освобождает должника от обязательства.
Доктрина rebus sic stantibus также не нашла своего отражения в Германском гражданском уложении (ГГУ), разработанном в конце прошлого века. При этом основным мотивом отказа воспринять этот
ГК России. Проблемы. Теория Практика: Сборник памяти С.А. Хохлова / Отв. ред. А. Л. Маковский; – М.,Родос, 1998. С. 335
принцип также стала озабоченность тем, что такая норма будет угрожать стабильности торгового оборота, требующего правовой определенности.
Современная позиция французского и германского права в вопросе о правовых последствиях изменившихся обстоятельств в значительной мере определяется тем обстоятельством, что основу гражданского права в этих системах до сих пор составляют названные кодификации.
Они естественно отразили правовую оценку и отношение к рассматриваемой проблеме, доминировавшие в силу существовавших общественно-экономических условий в те исторические периоды, когда они были приняты.
В связи с этим необходимо уточнить, что данный вывод относится в большей мере к форме, чем современного регулирования.
Однако уже после начала первой мировой войны как французские, так и немецкие суды вынуждены были все чаще сталкиваться со случаями, когда им приходилось рассматривать договорные обязательства с учетом неожиданно возникших изменений обстоятельств, в которых оказались контрагенты.
Действуя в строгом соответствии с доктриной о форс-мажоре, суды во Франции придерживались позиции, что транспортные проблемы, ограничения экспорта и импорта, забастовки, конфискации и тому подобные меры освобождают должника от обязательства только, если при данных обстоятельствах, касающихся конкретного случая, такие события делают исполнение обязательства фактически невозможным.
Негибкая позиция судов побудила французскую доктрину к попыткам найти способ придания какого-то правового значения факту изменившихся обстоятельств.
Появились теории, обосновавшие необходимость гибкого подхода к правовой оценке ситуаций, когда возникают непредвиденные осложнения при исполнении договорных обязательств[2].
Одной из наиболее разработанных оказалась доктрина «непредвиденности» (imprevisvin).
И хотя имелись случаи, когда отдельные суды следовали доктринальным концепциям, направленным на преодоление жесткой конструкции «форс-мажора» при решении гражданско-правовых споров, французский высший судебный орган по гражданским делам, Кассационный суд (Cour de Cassation), строго придерживался своей ранее выработанной позиции, отражавшей традиционный
ГК России. Проблемы. Теория Практика: Сборник памяти С.А. Хохлова / Отв. ред. А. Л. Маковский; – М.,Родос, 1998. С. 336
подход к проблеме изменившихся обстоятельств, построенной на применении доктрины о «форс-мажоре».
С другой стороны, Государственный совет (Conseil d'Etat), который во Франции является высшей судебной инстанцией по административным делам, принял новую и более гибкую доктрину. Высший административный суд Франции в отличие от Кассационного суда проявил большую готовность к адаптации договоров изменившимся обстоятельствам.
В первую очередь это коснулось договоров на общественные работы, имеющих жизненно важное значение концессионных соглашений, договоров по общественному снабжению газом, водой, электроэнергией.
Мотивом такого подхода была защита общественного интереса в продолжении действия таких договоров, которые были необходимы для нормального обеспечения жизни общества[3].
Вместе с тем решения Государственного совета по данной проблеме не оказали влияния на практику гражданских судов.
За исключением незначительного числа решений судов низшей инстанции позиция судебной практики оказалась незыблемой в том смысле, что даже события, имеющие катастрофические последствия для договора, оправдывают его прекращение, если они удовлетворяют строгим требованиям наличия «форс-мажора».
Следует отметить, что ввиду такой позиции судебной практики французский законодатель был вынужден, путем принятия специальных законов, вмешиваться в регулирование последствий обеих мировых войн для гражданско-правовых договоров, которые были заключены до их начала.
Следствием позиции французской судебной практики в отношении проблемы изменившихся обстоятельств стало широкое использование предпринимателями при заключении долгосрочных договоров практики инкорпорирования в них положений, например, военных или валютных оговорок, прямо указывающих на распределение рисков, которые могут возникнуть в процессе исполнения договора.
Судьи в Германии, в отличие от своих французских коллег, при отсутствии законодательного решения вопроса о правовых последствиях изменения обстоятельств, в период после первой миро-
ГК России. Проблемы. Теория Практика: Сборник памяти С.А. Хохлова / Отв. ред. А. Л. Маковский; – М.,Родос, 1998. С. 337
вой войны разрешали такие дела, основываясь на собственных подходах для обоснования решений, которые они считали справедливыми в данных ситуациях.
Так, в частности, поскольку ГГУ (§ 275)[4] предусматривал освобождение от обязательств только, когда исполнение оказывалось «невозможным» (unmoglich), суды, опираясь на эту норму, признавали сторону свободной от своих обязательств, когда имела место также и «экономическая невозможность» исполнения обязательства.
Данный подход был неоднократно подтвержден и высшей судебной инстанцией Германии.
При этом суд признавал экономическую невозможность, в частности, когда исполнение обязательства после прекращения препятствия, в результате его исполнения позже ранее согласованных сроков, вызванного войной, революцией или транспортными проблемами, становится совершенно иным по сравнению с тем, что первоначально было обещано по договору.
Для обоснования такой судебной практики доктрина германского права предприняла попытки разработать соответствующую теорию. Наиболее значительной в этом плане стала доктрина «отпадения оснований сделки» (Wegfall der Geschaftsgrundlage).
Данная теория исходит из того, что договор может прекратить свое существование в результате изменившихся обстоятельств, если ожидания, предположения, имевшиеся у сторон в момент заключения договора, оказались не реализованными в силу наступивших событий.
Указанная теория интенсивно применялась в судебной практике в Германии в период после первой мировой войны в случаях, когда договоры оказались затронутыми войной и послевоенной экономической разрухой. Такой устоявшийся подход дал основание утверждать также, что германское право уже больше строго не придерживается принципа «pacta sunt servanda» [5].
Суды, продолжая применять доктрину «отпадения оснований сделки», в последние десятилетия делают упор на то, что в конечном итоге самым важным в таких случаях является применение стандарта добросовестности в конкретных обстоятельствах сложившейся ситуации. Этот аргумент приобретает решающее значение только тогда и постольку, поскольку результат, являющийся следствием строгого соблюдения договора, оказывался бы невыносим для должника с точки зрения новой ситуации.
ГК России. Проблемы. Теория Практика: Сборник памяти С.А. Хохлова / Отв. ред. А. Л. Маковский; – М.,Родос, 1998. С. 338
Источник: https://lib.sale/pravo-grajdanskoe-uchebnik/izmenenie-obstoyatelstv-dogovornyie-40635.html
Затаскать буквально по всем судам — PRAVO.UA
Заключая внешнеэкономический договор, стороны, как правило, не заинтересованы в том, чтобы погрязнуть в спорах и противоречиях. Однако, если уже таковые возникают, их разрешение должно происходить в порядке, который не вызовет противоречий в отношении себя самого.
Значение корректно составленной арбитражной оговорки либо оговорки о компетентном суде неоднократно подчеркивалось на страницах юридических изданий.
Для того чтобы арбитражная оговорка была сформулирована правильно, при подготовке текста договора используют типовые формулы, рекомендованные тем или иным постоянно действующим арбитражем, к компетенции которого стороны намерены отнести разрешение возможных споров.
В некоторых случаях, однако, стороны не удовлетворены возможностью защиты своих интересов в одном определенном арбитраже.
Последнее утверждение особенно справедливо для иностранных финансовых институтов, которые, занимая в отношениях с заемщиком позицию максимального обеспечения своих интересов, в том числе на их доступную защиту, пришли к практике включения в свои договоры так называемой альтернативной арбитражной (юрисдикционной) оговорки.
При альтернативной арбитражной оговорке, предусмотренной контрактом, истец вправе по своему усмотрению определить, в какой из третейских судов предъявлять иск. Альтернативная юрисдикционная оговорка предоставляет еще большую свободу действий, устанавливая возможность обращаться как в арбитражи, так и в суды.
Впрочем, альтернативной такая оговорка может быть только для одной из сторон, как в упомянутом случае с финансовым институтом, когда стороны согласились об отнесении споров к компетенции Лондонского международного арбитражного суда. При этом предусмотрено право одной из сторон обращаться также в суды Украины и в другие суды, «имеющие юрисдикцию».
Отдельно стороны выделили право кредитора обратиться в суды Англии.
Следует также упомянуть, что имела место и оговорка о том, что кредитор имеет право возбуждать против другой стороны судебные дела и прочие производства любым способом, который может быть определен законодательством любой страны.
При этом, как предусмотрено договором, инициирование производств в одной или нескольких странах не должно препятствовать кредитору в инициировании производства в любой другой стране, в том числе одновременно с уже инициированным.
Для того чтобы придать оговорке завершенный характер, заемщика обязали отказаться от права ссылаться на неудобность суда.
Свойственнаяобщему праву доктрина forum non convenience («неудобный суд») предусматривает право суда отказаться от рассмотрения дела, если тот придет к выводу, что дело может быть рассмотрено в суде, который более компетентен в нем. Правда, в известных нам случаях такая доктрина применялась судом независимо от волеизъявления сторон.
Закономерно может встать вопрос о том, является ли такая оговорка действительной ввиду явного неравноправия сторон.
До середины 1980-х годов взаимность и равноправие сторон при определении права на обращение в суд и арбитраж были неотъемлемыми компонентами действительной арбитражной (юрисдикционной) оговорки.
Далее в практике судов Англии имели место несколько судьбоносных дел, решения по которым утвердили правомерность наличия у одной из сторон альтернативы при ее отсутствии или более узком характере у другой (дело Pittalis v. Sherefettin (1986)).
Альтернативная арбитражная (юрисдикционная) оговорка может иметь для истца значительные преимущества.
К примеру, установление альтернативной подсудности может быть целесообразно для того, чтобы истец имел возможность обращаться в государственные суды по месту нахождения иностранного партнера или его имущества, избегая процедуры признания и принудительного исполнения решений арбитражей и иностранных судов.
Можно выбрать различные арбитражные центры для разных категорий споров (в том числе находящиеся в стране, никак не связанной с контрактом), а также в зависимости от места нахождения стороны по контракту.
При этом наличие у сторон самой возможности передавать дело на рассмотрение не одному судебному органу, а нескольким на выбор, и недостаточная определенность в выборе органа, разрешающего спор, могут нести в себе скрытую угрозу, которая возникнет на стадии приведения решения в исполнение.
Что уж совершенно недопустимо, так это экстраполировать альтернативность на определение применимого права. Как подтверждается практикой арбитражей, в частности МКАС при Торгово-промышленной палате Российской Федерации, указание в контракте о применении к отношениям сторон законодательства двух государств влечет за собой признание того, что сторонами не определено применимое право.
Подводя итог этому краткому обзору, отмечу, что, в принципе, альтернативная оговорка допускается третейскими судами и в некоторых случаях государственными.
При указании альтернативы важно придерживаться большей конкретики при указании органов, разрешающих споры.
При всех выгодах альтернативы для стороны, наделенной правом выбора суда, даже она может оказаться в неудобном положении, если контрагент инициирует урегулирование спора в ином суде.
ПИЛЬКОВ Константин — старший юрист ЮФ «Лавринович и Партнеры», г. Киев
Источник: https://pravo.ua/articles/zataskat-bukvalno-po-vsem-sudam/
Оговорки о публичном порядке и сверхимперативных нормах в английской доктрине международного частного права Новикова, Ольга Владимировна
к диссертации
Введение
Глава I. Особенности закрепления оговорок о публичном порядке и сверхимперативных нормах в английском праве 22
1. История возникновения оговорок о публичном порядке и сверхимперативных нормах 22
2. Концептуальные основы оговорок о публичном порядке и сверхимперативных нормах в английском праве 30
1) принцип автономии воли 31
2) принцип международной вежливости 34
3) позитивный и негативный публичный порядок 39
4) концепция международного публичного порядка 40
5) теория обхода закона 42
6) метод анализа правительственных интересов 44
3. Законодательные основы оговорок о публичном порядке и сверхимперативных нормах в английском праве 48
1) оговорка о публичном порядке в английском законодательстве 48
2) оговорка о сверхимперативных нормах в английском законодательстве 56
4. Судебная практика применения оговорок о публичном порядке и сверхимперативных нормах в английском праве 62
1) оговорка о публичном порядке в английской судебной практике 63
2) оговорка о сверхимперативных нормах в английской судебной практике 81
Глава II. и сфера применения оговорок о публичном порядке и сверхимперативных нормах в английском праве 91
1. Применение отдельных норм материального права как
результат использования оговорок 91
1) нормы о национализации за рубежом 91
2) нормы о правах человека и справедливости судебного разбирательства 102 –
3) антимонопольные нормы 111
4) нормы о наложении штрафных санкций 121
5) нормы налогового права 125
6) нормы зарубежного валютного регулирования и валютного контроля 130
7) нормы о защите прав потребителей 137
8) нормы трудового права 141
9) нормы «мягкого» международного права 148
2. Различия в содержании категорий «публичный порядок» и «сверхимперативные нормы»: совокупность принципов и нормативный характер 150
3. Интересы государств как основной критерий выделения сверхимперативных норм 155
1) понятие государственного интереса 155
2) влияние интересов сторон на применение сверхимперативной нормы 156
3) влияние интересов иностранного государства на применение сверхимперативной нормы 157
4) влияние интересов страны суда на применение сверхимперативной нормы 158
5) причины применения иностранной сверхимперативной нормы 159
Глава III. Механизмы применения оговорок о публичном порядке и сверхимперативных нормах 166
1. Основные черты механизма применения оговорок о публичном порядке и сверхимперативных нормах 166
1) соотношение с коллизионными нормами 166
2) пересечение сфер действия оговорок о публичном порядке и сверхимперативных нормах 168
3) обратное действие изменений в содержании оговорок о публичном порядке и сверхимперативных нормах 171
2. Оговорка о публичном порядке и приведение в исполнение международных арбитражных решений 173
3. Арбитражный иммунитет и ограничение автономии воли сторон 178
4. Факторы применения/неприменения оговорок о публичном порядке и сверхимперативных нормах 186
Заключение 191
Перечень упомянутых судебных дел 197
Библиография 200
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Настоящее исследование посвящено проблеме соотношения и взаимодействия оговорок о публичном порядке и сверхимперативных нормах в английской доктрине международного частного права (далее – МЧП). Актуальность данной проблематики в качестве предмета исследования обусловлена следующими обстоятельствами.
В современном взаимоувязанном мире растет количество документов, направленных на признание действия иностранных правовых норм. Большое значение придается автономии воли сторон при выборе применимого права и порядка разрешения споров.
Вместе с этим, оговорки о публичном порядке и сверхимперативных нормах, как будет показано в работе, остаются единственными исключениями в процессе выбора применимого права.
Публичный порядок и оговорка о публичном порядке – российские термины, за рубежом же используется несколько видов его аналогов.
Наиболее употребимым в международной доктрине является французское сочетание «ordre public», в английском праве используется термин «public policy».
Для обозначения оговорки о публичном порядке эти термины можно употреблять как взаимозаменяемые, подтверждением чему служит и тот факт, что при составлении текстов международных договоров, эти термины считаются аутентичными .
Наряду с оговоркой о публичном порядке, традиционно включаемой в законы МЧП, Римская конвенция 1980 г. о праве, применимом к договорным
См., напр.: ст. 16 Римской конвенции 1980 г. «О праве, применимом к договорным обязательствам» // Official Journal of the European Union. L266. 1980; ст. 21 Регламента (EC) N 593/2008 Европейского парламента и Совета от 17 июня 2008 г. «О праве, подлежащем применению к договорным обязательствам («Рим I»)» // Official Journal of the European Union. L177. 04.07.2008. P. 6.
обязательствам (далее – Римская конвенция) , положила начало развитию концепции императивных норм особого характера, которые действуют независимо от коллизионных норм и, следовательно, также влияют на применение иностранного права. Таким нормам, удачно определенным О.Н.
Садиковым как сверхимперативные , посвящены три статьи во вступившей в силу в 2002 г. третьей части Гражданского кодекса РФ (далее – ГК РФ) от 26 ноября 2001 г. в ред. от 30 июня 2008 г. Е.В.Кабатова отмечает, что «в ст.
1192 ГК РФ не используется слово «сверхимперативные», это термин доктринальный, который употребляется наряду с другими: нормы непосредственного действия, императивные нормы в смысле международного частного права.
Законодатель использует привычный термин – «императивные нормы», но из текста статьи явствует, что речь идет не об обычных императивных нормах, а об особой их категории» . В настоящей работе под императивными нормами понимаются, прежде всего, сверхимперативные нормы.
Появление и совершенствование системы положений о сверхимперативных нормах в международных документах и новейших законах МЧП связано, в значительной степени, с развитием европейского права, которое проделало путь от уже упомянутой Римской конвенции до появления Регламентов Рим I и Рим II о праве, применимом к договорным и
2 The EEC's Rome Convention on the Law Applicable to Contractual Obligations of 19 June 1980 II О J L266. 1980. Русский текст см.: Римская конвенция 1980 г. «О праве применимом к договорным обязательствам» // Международная торговля. Международный гражданский процесс. Сборник международных договоров. Составитель Фисенко И.В. Мн., 1999.
Садиков О.Н. Императивные нормы в международном частном праве // Московский журнал международного права. 1992. № 2. С. 71-83.
4 СЗ РФ. 2001. № 49. Ст. 4552; 2008. № 27. Ст. 3123.
5 Кабатова Е.В. Определение применимого права // ЭЖ-Юрист. 2006. N 41.
6 Регламент (ЕС) N 593/2008 Европейского парламента и Совета от 17 июня 2008 г. «О праве, подлежащем применению к договорным обязательствам («Рим I»)» // Official
Journal of the European Union. L 177. 04.07.2008. P. 6.
7 Регламент (EC) N 864/2007 Европейского Парламента и Совета «О праве, подлежащем применению к внедоговорным обязательствам («Рим II»)» // Official Journal of the
European Union. L 199. 31.7.2007. P. 40.
внедоговорным обязательствам соответственно, первый из которых применяется с декабря 2009 г. Большую роль в разработке этих документов сыграли доктринальные исследования английских юристов и практика стран общего права.
Оговорка о сверхимперативных нормах включается в те же нормативные акты, что и оговорка о публичном порядке, и имеет сходные цели и функции.
Это обусловливает необходимость определить, как соотносятся между собой рассматриваемые оговорки, применяются ли они одновременно или в одних и тех же обстоятельствах и не возникает ли коллизий в их применении в таких случаях.
Здесь важно подчеркнуть, что содержание обеих оговорок остается неопределенным. Так, например, в отношении оговорки о публичном порядке ведутся споры о перечне законов и норм, которые составляют публичный порядок, а также о способах и самой возможности определения такого перечня.
В свою очередь, новая оговорка о сверхимперативных нормах не получила пока единообразного толкования и применения, причем среди основных проблем возникает и проблема определения круга норм, которые можно считать сверхимперативными.
Неопределенность содержания рассматриваемых категорий делает актуальным анализ особенностей применения материального права, к которому отсылают оговорки. Это тем более важно в свете возрастающего внимания к результатам выбора применимого права.
В работе подробно рассмотрены вопросы применения норм о национализации, защите конкуренции, о правах человека, защите слабой стороны в договоре.
Многочисленные отсылки к задачам и интересам государства в отношении отдельных категорий норм и сам термин «публичный порядок» позволяют предположить, что на применение оговорок влияют политические интересы, и если так, то важно проследить, как публично-правовой аспект преломляется в вопросах частного права.
Обосновывая актуальность особого внимания к английскому праву в
данной работе, необходимо отметить серьезное влияние английской доктрины МЧП на развитие общеевропейского подхода к оговоркам о публичном порядке и сверхимперативных нормах.
При этом хотелось бы подчеркнуть, что и в английской доктрине, и в настоящей работе многие ключевые аспекты рассматриваются в более широком контексте правовых систем европейских стран и стран общего права, а также в свете действующих норм международного публичного права.
Здесь также важно отметить, что именно вопросы о сверхимперативных нормах были наиболее острыми в процессе подготовки Римской конвенции и заменивших ее регламентов Рим I и Рим П.
При этом именно Великобритания заняла довольно жесткую позицию по вопросу применения сверхимперативных норм третьих стран, что привело в итоге к пересмотру данных положений в регламентах по сравнению с Римской конвенцией. По мнению А.В.Асоскова, «изменения, нашедшие отражение в Регламенте, представляют значительный интерес для отечественного коллизионного права» .
Таким образом, считаем необходимым привлечь внимание российского исследователя, знакомого с аналогичными положениями ГК РФ, к тому, какое развитие они получили в новейшем европейском законодательстве.
«Использование достижений европейской доктрины международного частного права не только допустимо, но и желательно, учитывая их высокий уровень и важное значение – особенно для юридических дисциплин, ориентированных на изучение проблем взаимодействия отечественной
правовой системы с иностранными правопорядками» .
Развивая вопрос об актуальности обращения к английскому праву, нужно отметить, что влияние английского права имеет не только научно-теоретическое значение. Не секрет, что Лондон ведет борьбу за статус
Асосков А.В. Право, применимое к договорным обязательствам: европейская реформа и российское международное частное право // Вестник гражданского права. 2009. N 2.
Третьяков СВ. О докторской диссертации В.Л.Толстых // Вестник гражданского права. 2008. Т. 8. № 1.С. 247.
лидирующего финансового центра в мире, и данный статус во многом обеспечивается гибкостью и развитостью английского права.
Отсюда неслучайно появление в практике российских юристов большого количества дел, связанных с применением английского права, случаев, когда российские предприниматели используют английские компании, подчиняют договоры английскому праву, в том числе с оговоркой об арбитраже в Лондоне. Анализ подходов к рассматриваемым оговоркам позволяет российским практикам быть более подготовленными в случае необходимости, например, исключить применение английского права и обосновать необходимость применения, например, российского права, или наоборот. В этой связи, в данной работе особое место заняли рассмотренные английскими судами дела с участием российских, зачастую довольно известных, лиц.
Степень научной разработанности проблемы.
О необходимости более глубокого исследования вопроса о соотношении оговорки о публичном порядке с институтом сверхимперативных норм говорят многие авторы , однако данная проблема так и не стала предметом самостоятельного исследования. Освещение данной проблемы ограничивается либо параграфом в исследованиях, посвященных проблемам коллизионного права , либо лишь указанием на наличие взаимосвязи оговорки о публичном
Богатина Ю.Г. Оговорка о публичном порядке в международном частном праве: теоретические проблемы и современная практика. М., 2010; Ерпылева Н.Ю.
Коллизионное регулирование в современном международном частном праве // Законодательство и экономика. 2002. N 1. С. 73; Жильцов А.Н.
Применимое право в международном коммерческом арбитраже (императивные нормы): Автореф. дисс… канд. юрид. наук. М., 1998; Карабелъников Б.Р.
Источник: http://www.dslib.net/civil-pravo/ogovorki-o-publichnom-porjadke-i-sverhimperativnyh-normah-v-anglijskoj-doktrine.html